Михаил Зыгарь: что бы делали российские солдаты в пригороде Москвы?

Михаил Зыгарь в своей авторской колонке в Spiegel отвечает на вопрос, что бы делали российские солдаты в пригороде Москвы?

Почему российские солдаты были так бессмысленно жестоки в Буче? А что будет, если те же самые солдаты окажутся завтра не в пригороде Киева, а в элитном поселке под Москвой? Вероятно, они будут вести себя так же. Дело в том, что в России за последние годы сформировалось убеждение, что люди с оружием имеют право на насилие – и им за это ничего не будет.

Много лет на вопрос, не опасно ли быть в России независимым журналистом, я отвечал: не опаснее, чем сантехником. И уточнял: так сложилось, что в России перед беззаконием все равны. Российские силовые органы – полиция, росгвардия, суды, тюремная система – превратились в крупнейшую в стране преступную, даже террористическую группировку. И любой гражданин страны знал: ты в безопасности, пока случайно не попал в руки полиции. Но тебя случайно остановили на улице – ты на краю пропасти. Все знают, что у полиции есть план по раскрываемости преступлений, это значит, что ради выполнения плана и получения премии полицейские, например, нередко подбрасывают наркотики. Могут забрать и по любой другой надуманной или выдуманной причине – назад дороги почти нет. Суд всегда принимает сторону полиции, прокуратуры, стороны обвинения. Если тебя вдруг за что-то схватили полицейские – значит тебя поглотили врата ада.

В последние годы российские СМИ время от времени публиковали ужасающие подробности того, как полицейские по всей стране обращаются с задержанными. Один из самых страшных случаев: в Калининграде мужчину приковали наручниками к батарее, трубу отопления прорвало, горячая вода заполнила комнату и задержанный фактически сварился заживо – умер от ожогов.

Но полицейский участок – это только первый круг ада. Дальше – СИЗО, потом тюремная система. Про то, что там людей пытают, насилуют, калечат и убивают, знает вся Россия. Независимые журналисты создали несколько специализированных СМИ, специализирующихся на этой тематике – на борьбе с тюремным насилием. К примеру, Медиазона – новостной ресурс, созданный при участии группы Pussy Riot . Этот сайт несколько лет рассказывал о нечеловеческих пытках, которые регулярно практикуются в российский тюрьмах. На сайте gulagu.net за последние месяцы были опубликованы сотни чудовищных видео с пытками заключённых – их снимали сами надзиратели.

Впрочем, дело даже не в работе независимых СМИ – насилие, царящее в российской правоохранительной системе известно всем: от мала до велика. Более того, оно считается почти нормой. С ним никто не борется. Власти закрывают на него глаза. Общество тоже не обращает на него внимание.

Это стало до такой степени распространенным являением – в прошлом году в России вышла комедия “Оторви и выброси” – о том, как надзирательница в женской колонии жестоко избивает заключённых. Ещё раз повторю: не тяжелая социальная драма, а комедия.

Летом 2020 года, когда в США после убийства Джорджа Флойда поднялось протестное движение Black Lives Matter, многие обращали внимание на то, что в России подобные убийства – норма. Но они не вызывают никакого возмущения, потому что не направлены против темнокожих, или азиатов, или какого-либо другого меньшинства – они направлены против всех.

Что случилось, почему общество привыкло к тому, что представители власти имеют право на насилие? И что происходит в головах десятков тысяч людей, которые идут на службу в полицию, в другие силовые структуры – почему они превращаются в садистов, которые начинают пытать и издеваться?

В 30-е годы, в Советском Союзе ужасающие пытки были повсеместными – тогда чекисты выбивали из обвиняемых любые, самые невероятные показания. В последние годы Советского Союза намного чаще стали говорить про пытки в армии – солдаты более старшего возраста зачастую издевались над новобранцами. Таким образом они продолжали традицию: нас били, когда мы попали в армию, значит и мы будем бить. Но в современной России насилие стало не только повсеместным, но и зачастую бессмысленным: почему полицейские, сотрудники СИЗО и тюрем избивают своих жертв? Просто потому что могут.

Это очень интересный психологический феномен. Отчасти его природу изучал ещё Филип Зимбардо, автор знаменитого “стэнфордского эксперимента”: волонтёры, игравшие роли надсмотрщиков, так вживались в роль, что начинали бить тех участников эксперимента, что играли роль заключённых. Российский эксперимент, конечно, дает ещё большее поле для анализа – выборка куда более обширна, чем у Зимбардо. Отсутствие работающей судебной системы (где количество оправдательных приговоров – меньше 1%) создает удивительно уродливое ощущение в обществе: полное бесправие гражданина перед лицом государственной машины. Карательный аппарат, силовики, люди с оружием полностью отождествляют себя с государством и ощущают полную безнаказанность.

В своей книге “Вся Кремлевская рать” (Endspiel) я описывал, как менялось отношение Путина к своему электорату. До 2012 года кремлевские идеологи полагали, что основой режима должен быть средний класс, мелкие предприниматели, люди, имеющие высшее образование и достигшие максимального благополучия в нулевые – за время высоких нефтяных цен. Однако именно этот средний класс восстал против Путина – вышел на массовые протестные митинги по всей стране в 2012 году. Тогда стратегия Кремля изменилась – новая команда идеологов заявила, что настоящей опорой режима является рабочий класс, менее образованные и обеспеченные люди. И тогда государственная пропаганда стала использовать “традиционные ценности”, ксенофобию, гомофобию, ностальгию по Советском Союзу – то, что по её мнению, может соответствовать картине мира “простого человека”, среднестатистического россиянина. Но в последние годы и эта доктрина устарела – после народных протестов в Беларуси концепция поменялась вновь. Теперь основа режима Путина – это бюрократия и репрессивный аппарат, силовики и люди с оружием, те, кто смогут подавить любой народный протест. Их безнаказанность – это важнейший инструмент, при помощи которого власть держит в страхе любое общество.

В этой ситуации очень сложно ответить на вопрос: почему россияне поддерживают войну в Украине. Потому что, на самом деле, мы не знаем, что думают россияне. Мы не знаем, какой процент россиян ассоциирует себя с безнаказанным агрессором, который имеет право пытать и убивать, а какая часть населения привыкла считать себя бесправной жертвой.

Соцопросы, которые обычно цитируют как в российских государственных, так и в иностранных СМИ, ничего не говорят. Дело в том, что чаще всего традиционные опросы общественного мнения проводятся по старинке: обзвоном городских телефонов. Это заведомо сокращает выборку: у большинства молодых людей нет городских телефонов, они пользуются только мобильными. Люди, у которых в квартире звонит телефон, наверняка уверены, что звонящий знает и домашний адрес, паспортные данные – они ощущают себя почти как на допросе в полиции, где за каждым неверным словом может последовать удар.

Моральное разложение российского государства и тех, кто ощущают себя его представителями, грозит России ужасающими последствиями. Даст бог, война в Украине закончится – а потом привыкшие безнаказанно убивать и грабить солдаты, опора режима, вернутся в Россию. И вся она может превратиться в одну огромную Бучу.