«Украина с ЕС торгует так, как если бы она была уже членом ЕС». Интервью с Ольгой Трофимцевой об украинском зерне

В последние недели развивается конфликт из-за поставок и транзита зерна между Украиной и некоторыми странами-членами ЕС, в первую очередь с Польшей. О сути проблемы и о том, стоит ли ждать улучшения ситуации в будущем, в интервью главному редактору ОстВест Марии Макеевой рассказала посол МИДа Украины по особым поручениям в 2022-2023 годах Ольга Трофимцева.

Мария Макеева: Все чаще бывает впечатление, что Украине и президенту Зеленскому порой приходится сложнее в ходе таких международных визитов [как визит президента Украины в США]. Этот визит еще и сопровождался какими-то такими спорами, скандалами с готовящимся к выборам поляками. Странно, что такие вещи происзодят со стороны ближайших соседей, хорошо проверенных союзников. Как вы это трактуете?

Ольга Трофимцева: Здесь есть несколько, я бы сказала, плоскостей в этой истории с Польшей. С одной стороны, я бы хотела как человек, который более 20 лет занимается именно аграрным сектором, начиная со своих студенческих лет, сказать, что если мы говорим именно о прагматической стороне этого вопроса, то предмета спора по большому-то счету и не было. Потому что для украинского экспорта, для украинских зернотрейдеров польский рынок традиционно не был особо важным, на самом деле, я уж не говорю о рынках таких стран, как та же Венгрия или Словакия. А что касается сложностей или таких эмоциональных перепалок, как можно их назвать, это как раз такой второй аспект, который наложился на общую ситуацию. Сейчас сложилась действительно такая ситуация в Европейском союзе, на рынке зерновых, на рынке аграрной продукции, когда цены не являются очень, скажем так, привлекательными для фермеров. То есть цены не растут, а остаются на довольно низком уровне. С одной стороны. Второй аспект вы уже назвали — это выборы в Польше и в Словакии, кстати, тоже, которые действительно играют очень важную роль, и это не стоит недооценивать, потому что мы уже где-то последние пару-тройку месяцев наблюдаем, я бы сказала, ужесточение этой риторики. И это действительно связано с тем, что в Польше вот эти маленькие фермеры, у которых среднее хозяйство — пять гектар — они являются довольно такой сильной, лоббистской, во-первых, группой, а во-вторых, группой, которая имеет довольно серьезное влияние на политику и на политиков. Соответственно, не принимать во внимание их позицию, не принимать во внимание их какие-то негативные настроения — это, конечно, никто себе не может позволить. Тем более, когда выборы уже через три недели фактически. А что касается заседания Генеральной Ассамблеи ООН, это, знаете, как многие дипломаты называют это мероприятие, такой спиддейтинг для политиков и для дипломатов. Это действительно так. Сейчас уже страсти потихоньку улягутся, и я уверена, что мы прошли пик вот этой ситуации. Я думаю, что основной причиной на самом деле была немножко такая искривленная коммуникация, в том числе между профильными министерствами, немного не хватало именно такого двустороннего, рабочего, обычного, спокойного диалога. Немножко не хватило, наверное, терпения и с той, и с другой стороны, для того, чтобы эту ситуацию ситуацию разрешить. Во-первых, опять же, без того, чтобы в публичную плоскость, в информационную плоскость выходили новости о том, что Украина подает иск против этих стран во Всемирной торговую организацию и так далее, и тому подобное. То есть, я думаю, что сейчас мы возвращаемся к такому рабочему варианту общения на эту тему. И сейчас идет очень активный, по моей информации, диалог между нашими аграрными министерствами — украинским, польским. Между Украиной и Брюсселем тоже, потому что это все-таки треугольник. И ситуация здесь была непростая не только для Украины, но и для Брюсселя. Потому что такой односторонний демарш стран, таких как Польша или Венгрия, довольно болезненно воспринимается, естественно, и в Европейской комиссии.

Мария Макеева: Вы начали с того, что в принципе не было никакой почвы для конфликта. А чем тогда конкретно маленькие фермеры недовольны? Потому что, насколько я поняла, речь шла о договоренности, что украинское зерно будет идти транзитом. Но поскольку оно не дорого стоит, и вот оно уже привезено, то оно стало пользоваться спросом, и польские фермеры почувствовали себя ущемленными — и тогда у них действительно есть поводы беспокоиться, что у них появился конкурент. Раньше, конечно, Украина могла не рассматривать Польшу в качестве поставщика, но сейчас все изменилось.

Ольга Трофимцева: Если говорить действительно коротко и предметно, то ситуация была такой, что до начала полномасштабного вторжения Украина продавала морем, через Черном море, в основном через порты свои, 95% [своего зерна]. Через именно морские пути шел экспорт в том числе в страны Европейского Союза, но в первую очередь в страны Азии, в страны Африки и в страны Ближнего и Среднего Востока. Наши соседи, европейские страны, члены Европейского Союза не рассматривались нами как интересные рынки по нескольким причинам. Во-первых, работал режим импортных тарифных квот со стороны Европейского Союза, и поэтому туда мы могли поставлять только очень ограниченное количество той же пшеницы, кукурузы или других видов зерновых. И если мы превышали квоту, то в принципе становились по цене неконкурентными. Когда же началось полномасштабное вторжение России в Украину, в виде своей поддержки Европейская комиссия отменила все ограничения на украинскую продукцию. И фактически сейчас можно сказать, что Украина с Европейским Союзом торгует так, как если бы она была уже членом Европейского Союза, по большому счету. И что произошло? Опять же, мы с вами видим, знаете, как вершину айсберга, а фактически как обычный обыватель, обычные граждане или обычные потребители продукциию А вот что произошло раньше, еще в 2022 году? Опять же, такое не очень удачное стечение обстоятельств, когда цены вместо того, чтобы расти, продолжать расти, как они росли, после начала большой войны они начали снижаться, с одной стороны. С другой стороны, были заявления на внутреннем рынке польских политиков о том, что «придержите свое зерно,» — опять же для фермеров польских. — «будут цены выше, вот вы тогда и продадите». И тут Европейская комиссия открывает рынок для Украины. И, кстати, здесь тоже важно отметить вот это заблуждение, оно действительно присутствует: де-юре не было как раз договоренности о том, что украинское зерно должно ехать только транзитом. В том-то и дело, что сначала была абсолютно просто открытая граница, и, соответственно, мы могли продавать это зерно, где хотели. А потом стало, как вы правильно сказали, понятно, что украинское зерно по качеству такое же, а по цене, может быть, на 10, на 20 долларов дешевле. Соответственно, понятно, что будут переработчики или представители отраслей, например, животноводства в той же Польше или в других странах покупать украинское зерно и предпочитать его иногда польскому. Но опять же, это не было… То есть, если мы бы проанализировали с вами цифры, то с одной стороны, мы увидели бы, что, во-первых, естественно, в сторону Европейского Союза очень сильно возрос украинский экспорт и в первую очередь зерновые и масличные культуры. Но это не было наводнение, как его пытается представить, например, Польша — такое, которое смогло бы вот так обвалить цены. Это то, в чем как раз обвиняют украинских производителей или украинских экспортеров. То есть, именно этой причины не было. И даже интересно, что многие польские эксперты и польские же представители агробизнеса сами говорят о том, что да, это мифы, это преувеличение. Но вы же понимаете, это политика, это выборы. Плюс, как я уже сказала, не очень удачная коммуникация.

Мария Макеева: На этой неделе украинское издание «Левый берег» написало, что за зерновыми скандалами могут стоять определенные производители, и среди прочего оно перечислило список, кто вообще владеет чем. Вдруг неожиданно выяснилось, что есть предприятие, до сих пор принадлежащее группе ОНЭКСИМ российского олигарха Михаила Прохорова. Что вам об этом известно?

Ольга Трофимцева: Действительно, у нас, во-первых, достаточно много, точно больше 50, я думаю, даже где-то к ста, больших товаропроизводителей аграрных, у которых десятки, а то и сотни тысяч гектаров земли [арендованы]. Крупнейший наш агрохолдинг имеет в своем распоряжении для производства, арендует в основном, где-то, я думаю, полмиллиона гектаров. У нас это не первый, к сожалению, должна признать, скандал за последнее время, когда журналисты-расследователи выходят на то, что конечными владельцами той или иной компании — это не только касается агросектора — вдруг оказываются все еще представители Российской Федерации. И, конечно же, потом принимаются меры какие-то: то ли национальным антикоррупционным каким-то органом, то ли включается Служба безопасности Украины. Вот в данном случае, я честно скажу, я не думаю, что кто-то конкретно вот именно из агропроизводителей украинских — неважно причем, кто является собственником в данном случае — именно для данной истории неважно, что кто-то стоял или кто-то умышленно, скажем так, разжигал этот скандал, потому что еще раз: просто возвращаясь развитию этой ситуации между Украиной и Польшей, то там были действительно такие вехи, где было понятно, на самом деле, что есть проблемы, есть проблемы с транзитом, есть проблемы с перевалкой. И, кстати, здесь проявились и те слабости, и внутри Европейского Союза. Оказалось, что Европейский Союз иногда слишком медленнен, слишком забюрократизирован и не реагирует очень быстро там, где нужно быть гибким и быстрым в принятии определенных решений для того, чтобы, например, решить транспортные проблемы или транзитные проблемы на тех же границах между Украиной и соседними с Украиной странами ЕС. Соответственно, если посмотреть по таймкодам, там все происходило логично. То есть происходило накопление этих проблем, накопление недовольства и в связи с тем, что опять же, здесь нужно понимать, что в Украине ситуация очень тяжелая. Это я вам говорю как человек, который вот буквально пару недель тому назад вернулся [из Украины], я как раз тоже была в Сумской области и общалась с фермерами, которые работают там, с маленькими фермерами: многие из них борются за выживание в прямом смысле слова. То есть они очень сильно переживают о том, чтобы были возможности экспортировать то, что они производят, потому что для них это заработок, для них это возможность пережить еще один сезон, продержаться, потому что доступ к кредитам не очень легок, к сожалению, для них и особенно для маленьких. И, соответственно, накопившиеся эти проблемы привели к тому, что весной было первое такое обострение, когда сначала были введены полностью запреты, фактически эмбарго на продажу украинских зерновых и в пяти европейских странах. А потом это было оформлено решением Европейской комиссии до 15 сентября. И вот немножко, опять же, все, мне кажется, надеялись на то, что, ну, вот как-то после 15 сентября, может, оно как-то само решится, но оно сама не решилось. И поэтому все стороны здесь, мне кажется, немножко недоработали именно в плане вот такого постоянного рабочего диалога. Это то, о чем и говорит европейская сторона, кстати, но и украинская сторона тоже. И я очень рада, что сейчас этот диалог начался очень активный.