Михаил Зыгарь: Как атомная война стала популярна в России?
Авторская колонка Михаила Зыгаря в немецком журнале Spiegel — как Путин за последние 10 лет сдвинул наше представление о том, что есть норма, а что безумие. Смотрите в среду в 19:30 авторскую программу Михаила «После завтра» на телеканале ОстВест.
Выступление Владимира Путина на военном параде в Москве 9 мая заставило многих вздохнуть с облегчением. Ждали, что он объявит о нанесении ядерного удара, о всеобщей мобилизации, о начале третьей мировой – а он всего лишь повторил старую мантру о том, что нападение на Украину “вынужденное” – иначе НАТО бы напало на Россию. А ещё (тоже в очередной раз) сказал, что никакой Украины вовсе нет и российские солдаты “воюют на своей земле”.
Очередная лекция по истории от Путина – и ничего нового. Ничего страшного, — скажут многие. Нет, конечно, если бы мы услышали всё это год назад, волосы бы встали дыбом – но за год наше представление о том, что нормально, а что безумно, очень сильно изменилось.
Двигать норму — это вообще путинское ноу-хау. Он мастерски это делает, причем чужими руками. Это похоже на классическую игру в плохих и хороших полицейских – очевидно, в советском КГБ такого рода ролевые игры использовались часто и очень эффективно.
Яркий пример – как Кремль недавно “поссорился”, а потом “помирился” с Израилем. Всё началось с того, что министр иностранных дел Сергей Лавров заявил, что “у Гитлера тоже была еврейская кровь”, имея в виду, что еврейское происхождения президента Зеленского не означает, что он не может быть нацистом. “Это абсолютно ничего не значит,– сказал дипломат,– Мудрый еврейский народ говорит, что самые ярые антисемиты, как правило, евреи”.
Руководство Израиля было возмущено, глава МИД Израиля Яир Лапид назвал слова Лаврова “исторической ошибкой”. Но российский МИД продолжил атаковать – пресс-секретарь Лаврова Мария Захарова сказала, что израильские наёмники воюют в Украине «плечом к плечу» с националистическим батальоном «Азова».
Такой агрессивный настрой дипломатов был удивителен – ведь Израиль до последнего казался одним из самых лояльных к России государств, а президент Украины Зеленский наоборот обвинял израильского премьера Нафтали Беннета в том, что тот предлагал Украине сдаться.
Но тут появился Путин и уладил конфликт между Россией и Израилем. Он позвонил премьер-министру Беннету и извинился грубость своего МИДа.
Подвели ли дипломаты Путина? Нет, наоборот. Он очевидно очень доволен. У него появилась возможность выглядеть умеренным и договороспособным, “меньшим из зол”. Он давно и с большим успехом использует этот приём – демонстрирует, что все вокруг него ещё хуже, чем он, намного радикальнее, кровожаднее, глупее. И пусть он и сам неидеален – но, если его не будет, будет намного хуже.
Это приём Путин много лет использует во внутренней политике. “Если не Путин, то кто?”– этим лозунгом пропаганда пыталась бороться против оппозиции во время массовых протестных акций 2012 года, уверяя, что никаких вменяемых лидеров оппозиции в России нет. Если в России объявить честные выборы, к власти придут фашисты, писала тогда Маргарита Симоньян.
На самом деле десять лет назад, в 2012 году, это было совсем не так. Тогда в России существовало два популярных дискурса: один демократический и прозападный – именно под такими лозунгами выходили на улицы сотни тысяч демонстрантов, протестовавших против переизбрания Путина на третий срок. А второй – государственнический, консервативный, именно его защищала госпропаганда. Все остальные считались маргинальными. Ультранационализм, имперский радикализм считался редким исключением.
Но именно после массовых протестов 2012 года Кремль начал серьёзную работу по изменению повестки и по перемещению нормы. В последние десять лет происходила раскрутка публицистов и политиков, занимающих ультра-имперскую позицию.
Если до этого момента такую точку зрения публично отстаивал только Владимир Жириновский, марионеточный националист с репутацией клоуна, то после 2012 года диапазон расширился: имперцы стали множиться, их постоянно стали приглашать в ток-шоу на государственные телеканалы, им стали предоставлять эфиры радиостанций и под их мнения стали выделять полосы газет, прежде считавшихся приличными. Пропутинский консерватизм вдруг стал центром, умеренным мейнстримом, тогда как имперский национализм и либеральная демократия вдруг стали восприниматься как фланги. Чем дальше, тем больше пространства завоёвывала агрессивная проповедь русской экспансии – а казавшиеся совершенно нормальными разговоры о демократии, правах человека и глобальных ценностях казались всё более маргинальными и наивными.
За десять лет представление о норме сдвинулись. И точно также поменялись и настроения в обществе. Одним из важных инструментов продвижения радикальной повестки стали социальные сети и активизировавшиеся в них фабрики троллей и ботов. Они выполняли удивительную функцию – они громко и последовательно отстаивали те взгляды, которые ещё недавно казались постыдными. Десять лет назад ни один вменяемый российский политик или публицист в России не осмелился бы написать о том, что ядерная война России против Запада может быть чем-то оправдана. Это могли себе позволить только сумасшедшие, которые прятались за анонимными аккаунтами в интернете. Но они хорошо поработали, они создали шумовой фон, они долго приучали российское общество к тому, что людоедские, человеконенавистнические призывы можно произносить вслух. Что это не стыдно, что это приемлемо, что это новая норма. Анонимные тролли легализовали потаенные чувства, которых ещё недавно стыдились, которые скрывали. Но всё то, что неловко произнести от своего имени, всегда намного проще процитировать, если это сказал кто-то другой. Так в течение десяти лет кремлевские боты по чуть-чуть выпускали этого джинна из бутылки.
Похожую роль в обществе играет жёлтая пресса – она обычно заигрывает с низменными интересами аудитории, потакает желанию порыться в грязном белье знаменитостей, удовлетворяет потребность вторгнуться в чью-то личную трагедию. А фабрики троллей заигрывают с низменными мыслями – снимают табу на те идеи, которые казались запретными, дают простые ответы на сложные вопросы.
Десять лет назад присоединение Крыма совсем не было частью российской новостной повестки. Население России вовсе не жаждало его захвата, это не было такой болевой точкой, какой, например, для жителей Сербии, является Косово, а для армян и азербайджанцев – Карабах. В России не было никакого общественного запроса на расширение территории – аннексия была почти спонтанной, а публику начали разогревать уже по ходу, а потом постфактум. Зато в последующие годы повестка изменилась. Прежняя норма затерялась в куче новых радикальных безумств, которые перестали многим казаться безумствами.
Похожие процессы шли и за пределами России – отчасти благодаря всё тем же троллям, отчасти естественным путём. Оказалось, что соцсети выпускают на волю множество демонов, которые свободно распространяют самые смертоносные идеи.
Последние два месяца стали сокрушительными ударами по нормальности. Всё то, что происходит в Украине, почти всем ещё в феврале казалось апокалипсисом. Это сочли бы ночным кошмаром и большинство российских телезрителей, и те члены Совета безопасности России, которые 21 февраля, накануне войны, беспомощно лепетали перед Путиным, пытаясь догадаться, чего он от них хочет. После начала войны они начали соревноваться, кто из них больший ястреб – и побеждает в этом конкурсе бывший президент Дмитрий Медведев, тот, кто в прежние времена, 10 лет назад, казался голубем и либералом. Высказывания Медведева настолько безумны, что по сравнению с ним слова Путина кажутся верхом умеренности.
Лавров и российская дипломатия давно играют в эту же игру – они подыгрывают Путину, дают ему возможность ощущать себя золотой серединой.