Как Кремль украл «Бессмертный полк». Разговор с одним из создателей акции Виктором Мучником

На этой неделе власти РФ неожиданно объявили, что в этом году отменяют акцию «Бессмертный полк». Когда-то начинавшийся как независимая гражданская – и пацифистская – акция, а потом постепенно подмятый под себя государством, «Бессмертный полк», кажется, этим государством окончательно уничтожается. Как началась эта история и в какой момент все пошло не так? Говорим с одним из создателей «Бессмертного полка», томским журналистом Виктором Мучником. Бывший главный редактор независимого канала ТВ-2 ныне живет в Тбилиси.

Как начинался «Бессмертный полк»? 

Если совсем коротко, то придумалось это в самом конце 2011 года, когда ко мне пришли трое ребят с ТВ2 – мои коллеги Сергей Лапенков, Игорь Дмитриев и Сергей Колотовкин – с идеей о том, чтобы сделать шествие в Томске. Надо понимать, что сейчас есть такое совершенно скомпрометированное выражение «деды воевали», отвратительное совершенно. Но там «деды воевали» в прямом смысле этого слова – у каждого из парней. Было общее ощущение, что этот праздник важен для нас: я водил детей на мемориал на 9 Мая, там с ребятами встречались, выпивали иногда, поминали.

Этот праздник выхолащивался, становился все более официозным, все более государственным, стариков оствалось все меньше. И нам казалось, что можно создать какую-то альтернативу человеческую, чтобы продолжать этот ритуал, лично важный для нас. 

И это мыслилось именно как томская история. Я тогда был погружен в семейную историю, писал книгу об истории семьи, и это сошлось с моими личными ощущениями. Так что я очень включился в это.

Надо понимать, что это был 2011 год. Это было время общественного подъема, сразу после Болотной. При всем том, что мы уже очень многое понимали про сущность нынешней российской власти, и многое про это говорили, тогда была иллюзия, что можно создавать горизонтальные связи и действовать помимо государства. 

Была еще одна иллюзия. Поскольку у всех семьи воевали – и у «государственных людей» тоже – было ощущение, что хотя бы на личностном уровне возможно какое-то согласие. С людьми из государства, если не с государством самим. 

Из всех этих идей родился этот сюжет. В 2012 году девятого мая в Томске прошло первое шествие. Я помню, мы еще обсуждали, как это назвать то ли «Бессмертный полк», то ли «Бессмертный батальон». В Томске собралось порядка 4000–5000 человек, они шли молча, с портретами, это было непривычное зрелище. Шли по главной улице, а люди по сторонам стояли и плакали. В тот момент нам показалось, что это хорошая, человечная история.

Проникновение государства

По мере того, как движение разрасталась, в него достаточно быстро вовлекались все новые и новые города, и государство обратило на него внимание. Потому что было совершенно непонятно: как так, какие-то непонятные люди из Томска что-то придумали, устанавливают свои правила; много людей выходит по правилам, которые установило не государство.

Достаточно быстро государство стало этот праздник «отжимать» через специально обученных людей, через одного из координаторов, который был депутатом Мосгордумы, а затем и депутатом Думы. Как мы поняли, он с самого начала хотел зарабатывать на этом деле, поэтому его отстранили от координации. Когда я еще с ним разговаривал, он просил у нас удостоверение. Ему отвезли удостоверение в Москву, хотя ни у кого никаких удостоверений не было. «Москва такой город, – говорил он, – тут обязательно нужны бумажки». 

Он сказал, что вам с этой идеей надо обязательно сходить к Володину. Тогда еще Володин руководил администрацией президенте. Я сказал: «Зачем нам нужен Володин? Нам никто из них не нужен! Как видишь, все происходит без всякого Володина». 

«Вам надо к Володину, иначе он сам к вам придет», – сказал он. В общем, они и пришли, и стали эту идею переделывать на свой лад. 

Пацифизм как основополагающий принцип «Бессмертного полка»

У нас было ощущение – опять же, ложное – что по поводу этого шествия всем можно договориться. Оно может быть символом некоего общественного единства: разные люди с разными политическими взглядами, но в этот день они про них забудут. Но государству это было не нужно. Государству надо было совершенно другое. 

Для нас всех эта история была совершенно пацифистской. История про то, что никогда больше. Про страшную цену, которую заплатила страна, заплатили наши дедушки и бабушки. Это была история не про государственную победу, а про личное семейное участие. Зачем государству такая история? 

Мы также недооценили — это уже определенно могу сказать — запасов того, что принято называть модным словом «ресентимент». Того чудовищного реваншизма, который содержится в головах обычных людей, которые склонны были понимать сюжет «Бессмертного полка» совсем не так, как его понимали мы. Для очень многих это все сводилось к тому, что один раз в год я выйду с дедушкой своим, и к фразе «надо повторить».

Разумеется, я не могу заподозрить наше государство в том, что оно заботится о жизни своих граждан и об их безопасности. Такого предположения у меня нет. Я понимаю, что государство заботится о своем престиже, о своем имидже, как оно его понимает. Любое происшествие во время «Бессмертного полка», которое может случиться, (каким бы оно ни было), в представлении государства, ударит по его репутации. 

Еще государство, насколько могу предположить, заботит то, что какое то количество людей – вполне лояльных, и, более того, поддерживающих нынешнюю войну (нынешнюю беду, которое государство устроило) – выйдет с портретами не тех людей, которые воевали и погибли 80 лет назад, а с портретами нынешних погибших. На войне, которую организовала российская власть в Украине. А если этих людей будет много? А если этих портретов будет очень много, обозначится цена нынешней войны. Я думаю, что государство это тоже беспокоит. Знаете, говорят, в древнем Риме было правило, что рабы должны одеваться на улице так же, как и свободные люди. А почему? Чтобы рабы не узнали, насколько их много.