Если Путин не добьется своих целей, для него «наступит час расплаты»: интервью с профессором военных наук сэром Лоуренсом Фридманом
Интервью с сэром Лоуренсом Фридманом, историком и специалистом в области международных отношений, получившим прозвище «декан британских стратегических исследований».
Украина занимает важное место в исследованиях Фридмана. Он автор книги «Украина и Искусство Стратегии» 2019 года, в которой он отмечает отсутствие долгосрочного видения и целей Путина в отношении Украины. Однако в нашем интервью Фридман также подчеркивает, что важно не преуменьшать способность России вести длительную войну.
«Украину не собирались приглашать в НАТО, пока идет война»
— Только что завершился саммит НАТО. Многие, включая президента Зеленского, надеялись, что он будет более успешным для Украины. У меня вопрос: чем, если не вступлением в НАТО, Запад может помочь Украине? Потому что оружия, кажется, явно недостаточно. Что вы думаете об этом?
Они никогда не собирались приглашать Украину в НАТО, пока идет война. Я не думаю, что кто-то этого ожидал. Разочарование вызвало то, что формулировка коммюнике, похоже, свидетельствовала о большей неопределенности и разногласиях между действующими союзниками по НАТО. Это говорит о том, что вопрос (присоединения Украины) может быть отложен. И различные заявления генерального секретаря НАТО и руководителей стран альянса, как мне кажется, были направлены на то, чтобы успокоить президента Зеленского, что, как только война закончится, все может пойти довольно быстро. На самом деле, я полагаю, все будет не так просто. Так что речь шла скорее о долгосрочных заверениях, чем о реальной победе в войне. И в этом оружие — самый важный пункт. А также сохранение западного единства и осознание, что это война может продолжаться до следующего года и, следовательно, к союзникам будут предъявляться дальнейшие требования. Так что это, как я полагаю, всегда было самым важным.
— В своей книге «Украина и Искусство Статегии» вы пишете, что «Путин — не стратег, а тактик», и что во время вторжения в Донбасс в 2014 году «не было определенности о целях войны». Как вы думаете, имеет ли Путин представление о целях нынешней войны, и о том, как она должна закончиться? Есть ли у него план, как вы это видите?
Это хороший вопрос. Я думаю, что моя первоначальная оценка была правильной: он действует в соответствии, как мне кажется, не только с внутриполитическими обстоятельствами, но и с международной ситуацией. Он начал полномасштабное вторжение, желая полностью подчинить себе Украину с новым правительством во главе. Затем он сконцентрировался на Донбассе, чтобы заполучить полный контроль над ним. После этого, в сентябре прошлого года, он перешел к аннексии Херсона и Запорожья в дополнение к Донбассу и Крыму, хотя и не имел полного контроля над этими областями. Иногда об этом до сих пор говорят как о необходимом условии, что Украина якобы должна признать этот раздел, чтобы можно было говорить о мире. Иногда Россия намекает на то, что их, возможно, устроил бы только Донбасс. Иногда даже кажется, что Крым — это главный приоритет. Иногда они говорят, что на самом деле идет борьба с НАТО. Но если это так, то, похоже, у них нет даже представления о том, как победить в этом противостоянии. Поэтому я думаю, что одна из проблем России — что она находится в большой растерянности относительно того, что было бы приемлемым завершением этой войны. И самая главная (фундаментальная) проблема состоит в том, что неясно, достижимы ли вообще предпочтительные варианты.
«Цель Путина — показать, что он не проиграл»
— Вы отмечали, что решения Путина по Украине в 2014 году были ситуативными, но вписывались в его общую стратегию, что НАТО — угроза для России. Почему последствия решения о полномасштабном вторжении в Украину — такие, как присоединение к НАТО Финляндии — не рассматривается, как поражение в войне? Ведь достигнута совершенно обратная заявленной цель?
Мы слышим россиян, в том числе и тех, кто остается в России — и не находится в изгнании или в тюрьме, — которые полностью осознают, что так называемые цели этой войны не были достигнуты. Так что, если считать, что целью была демилитаризация Украины, то теперь она станет одной из самых милитаризованных стран в Европе. Если же речь идет о споре о расширении НАТО, то НАТО расширилось за счет Финляндии, а вскоре и Швеции. Это действительно значительное расширение возможностей альянса у границ России. Так что с обеих этих точек зрения война явно оказалась контрпродуктивной. Я думаю, что проблема для Путина заключается в том…его цель сейчас — показать, что он не проиграл. Именно поэтому, насколько бы трагичной ни была эта война, ее так трудно закончить. Потому что, если она закончится без достижения каких-то очевидных целей (а ситуация в России гораздо хуже, чем она была в феврале 2022 года), то тогда наступит час расплаты. Ему придется объяснять, почему все эти усилия, все эти потери и человеческие жертвы были нужны, почему они были оправданы.
Война не закончится пока Путин остается у власти
— Вы цитируете прогноз профессора Грэма Аллисона о том, что эта война при сегодняшних темпах наступления может продолжаться еще 16 лет. А ваш прогноз? Сколько может продолжаться эта война?
Я очень настороженно отношусь к прогнозам. Война идет, по сути, с марта 2014 года, и она проходит свои этапы. Я не думаю, что какая-то из сторон может поддерживать войну такой интенсивности в течение длительного времени. Поэтому может наступить перемирие или прекращение огня, или действия просто затухнут на некоторое время, а затем возобновятся. Воевать таким образом можно только до момента, когда потребуется восстанавливать силы, пополнять запасы, подвозить новые и т.д. Я думаю, что в данный момент очень сложно представить, каким будет мирный договор, потому что слишком много вопросов, по которым можно спорить. Начиная от репараций и военных преступлений и заканчивая тем, как снять санкции. Поэтому я думаю, что главным сдвигом, который, на мой взгляд, сделает более прочный мир возможным, должен стать конец нынешнего режима в России. Я думаю, что пока Путин остается у власти, будет очень трудно добиться чего-то большего, чем просто прекращение огня, что не устроит Украину.
— В своей недавней статье вы цитируете также Джона Миршаймера из Чикагского университета, который часто обвиняет Запад в подталкивании Путина к войне, и теперь считает, что Россия «в конечном итоге выиграет войну», одержит «уродливую победу», аннексировав «значительную часть украинской территории», и превратив Украину в «недееспособное государство». Каково ваше мнение о таком прогнозе?
Я думаю, что такие прогнозы не верны. Я думаю… Джона Миршаймера раньше воспринимали как очень серьезного аналитика по таким вопросам, но такой взгляд говорит скорее о его непогруженности и является упрощением. У России нет военного потенциала захватить больше украинской территории. Та территория, которую она сейчас обороняет, была взята (не полностью, но в основном) в первый месяц полномасштабного вторжения. Но (Россия) завоевала очень мало… То есть, она заняла немного (территории) в Луганской области прошлым летом. В этом году (Россия) взяла Бахмут и Соледар. Но она потеряла территорию в Харьковской области, Херсоне. И сейчас она теряет позиции из-за украинского контрнаступления. И я думаю, что одна из вещей, которую мы видим, это то, что Россия кое на что способна. Я думаю, что важно не преуменьшать возможности России. Они упорные солдаты, но у них нет возможности снова перейти к полномасштабным наступательным операциям, пока они не сделают что-то со своей армией. У них недостаточно транспортных средств, чтобы прорвать украинскую оборону.
Цель контрнаступления — «сильно пошатнуть Россию»
— Сейчас идёт украинское контрнаступление. Вы называете этот этап войны «критическим», и пишете, что потенциал прогресса есть, но еще не реализован. Два вопроса: что можно считать успехом контрнаступления? И что, если он не принесет существенного прогресса?
Я думаю, что прогресс будет. Очевидно, что для Украины прогресс — это освобождение всей своей территории. И они собираются придерживаться этой цели, но для ее достижения может потребоваться некоторое время. Я думаю, что прогрессом в этом наступлении (и, предположительно, еще в будущем) — прогрессом будет освобождение значительного куска территории. И это вполне может быть в той области, которая явно является приоритетной для Украины, а именно на участке между Запорожьем и до (Азовского) моря. Если они смогут там добиться прогресса, можно будет расколоть российские армии и поставить российские силы в затруднительное положение. Или же прогресс может быть вокруг Бахмута, где уже были достигнуты довольно важные успехи. Сам город, вероятно, уже находится под огневым контролем Украины. Но думаю, что (Украине) нужно сильно пошатнуть Россию, чтобы ситуация изменилась. Если мы просто окажемся в патовой ситуации с более или менее неизменными линиями соприкосновения… Даже если Россия в целом больше потеряла в войне на истощение, я думаю, что начнет накапливаться большое разочарование и внутри Украины, и среди ее союзников. Не то чтобы это приведет к тому, что Украину просто оставят одну, но это просто разочаровывает и немного деморализует. С другой стороны, если у украинцев получится что-то наподобие того, что было достигнуто в ходе первой битвы за Киев или за Харьков в сентябре, если получится достичь чего-то такого… А в каждом из этих случаев мы видели, как в Москве начинали серьезно пересматривать свою стратегию. И я думаю, что главная надежда у всех на это.
«Украина никогда не признает Донбасс чьим-то еще, кроме как украинским»
— Вы не раз делали пророчества, предсказания, в том числе, в отношении Украины, много про Украину. В 2019-м году за три года до войны, вы побывали на Львовском форуме по безопасности и мне хочется обсудить некоторые ваши высказывания, сделанные тогда. Среди прочего вы сказали: «Если бы я был украинцем, то ни за что не отказался бы от Донбасса». Вы по-прежнему так считаете?
Я не уверен, что хочу проходить по всем моим прогнозам…
— А я их всех прочла…
Знаете, я думаю, всегда важно… У меня два правила, когда я комментирую что-то. Во-первых, лучше всего говорить о вероятностях, а не о твердых прогнозах, потому что война по своей природе непредсказуема. А во-вторых, я не украинец. То есть, в конечном итоге, это не моя война. У меня есть убеждение, что Украина — потерпевшая сторона и что за ней правда и справедливость. Но решения в конечном итоге — за Украиной. Я так думаю. Я считаю, что слишком много людей на Западе прагматично рассматривают подобные войны. И все время говорят о том, что такие войны часто заканчиваются компромиссами. И это может произойти. Я не могу сказать, что этого не произойдет. Но такие компромиссы имеют свои последствия. И я думаю, что украинцы сейчас чувствуют, что та легкость, с которой они смирились с потерей Крыма, дорого им обошлась в дальнейшем. И это одна из причин, по которой, как мне кажется, они очень хотят вернуть Крым – и это, на мой взгляд, более сложная задача. Поэтому я думаю, что риск для Украины заключается в «грязном мире», в неудовлетворительном перемирии, которое только отложит следующий этап боевых действий и даст России шанс восстановиться. Тут нет хороших вариантов. Все, что вы делаете во время такой войны — рискованно, чревато болью и страданиями. И это еще одна причина быть осторожным, комментируя такие вещи. Помните всегда об этом. Поэтому хороших вариантов здесь нет. И Донбасс после этой войны… Это трагично, потому что это та территория, которую, как утверждала Россия, она защищает и отстаивает – она сейчас просто опустошена. Города, многие города лежат в руинах и обезлюдели. В частности, потому, что на землях, находящихся под российской оккупацией, многих мужчин заставили участвовать в боевых действиях и они погибли. Так что это трагедия. Для Донбасса все это стало трагедией, пожалуй, даже большей, чем для какого-либо другого места. Но я не могу себе представить, чтобы Украина когда-либо признала Донбасс чьим-то еще, кроме как украинским.
«Китайцы не собираются так выручать Россию, как Запад поддерживает Украину»
— Вы сказали, что война дорого обходится России. Война, которую мы сейчас наблюдаем — имеет невероятно высокую цену, но непонятно, у кого на это быстрее кончатся ресурсы, включая человеческие ресурсы. Что вы думаете об этом?
Я не думаю, что у одной из сторон… Я не думаю, что у одной из сторон просто закончатся ресурсы. Запад будет поддерживать Украину.Он может себе это позволить,и у него мало выбора, учитывая те обязательства, которые он на себя взял. Украинские потери были серьезными, тяжелыми. Но они не…учитывая…. Те, кто знают историю Украины, знают, через что она прошла в прошлом.. Они могут справиться. Россия все время говорит нам, что у них огромные резервы живой силы. Но если вы продолжаете мобилизацию и так небрежно относитесь к жизням людей, это создает дефицит рабочей силы, дефицит технологий. Многие из лучших людей уехали из России. Это были технические специалисты, которые покинули Россию. У них есть демографические проблемы, которые нужно решать. Поэтому я считаю, что предположение о неограниченных человеческих ресурсах неверно для России. Экономически они могут продолжать за счет нефти и газа, но очевидно, что нагрузка на экономику растет. И китайцы не собираются выручать их так, как Запад поддерживает Украину. Так что я не думаю, что в долгосрочной перспективе все сложится благоприятно для России.
Но вы вернулись к моему предыдущему тезису: все войны влекут за собой издержки, сложные решения и трудности. Я думаю, что неспособность России добиться результатов на поле боя и возможная утрата их позиций в Украине является, скорее всего, ключевым фактором, более важным, чем ресурсные ограничения
Трудно представить себе более катастрофическое решение, чем решение Путина начать войну
— Что вы думаете о Путине?
Каким я себе представляю Путина… Вплоть до начала этой войны, полномасштабного вторжения, мне было понятно, почему он считает, что военная сила имеет для него определенную пользу. Это был способ продемонстрировать, что он вернул России статус великой державы. Он мог проводить большие парады, демонстрируя мощь вооруженных сил в Чечне, Грузии, Сирии, Крыму. И ему это нравилось (конечно, можно говорить о том, что в каждом из этих случаев он проигрывал). Вот это то, на что я обращал внимание. Это одна из причин, по которой я не ожидал, что он сделает то, что он сделал 24 февраля прошлого года. Он мне всегда казался игроком — азартным, но в то же время расчетливым игроком. Он рисковал, но он всегда просчитывал свои риски. Поэтому для меня было крайне необычно увидеть, как он пустился в эту авантюру, вообще не продумав, к чему это может привести. Потому что.. я и другие люди прекрасно понимали, что это может привести к серьезным трудностям и ловушкам для него. И даже если бы он добился большего успеха на ранних этапах, оккупация и подчинение Украины в долгосрочной перспективе были бы не под силу России. Поэтому мне кажется, теперь его способ взвешивать решения — который, на мой взгляд, всегда был ошибочным, но его суждения хотя бы можно было как-то проследить, — теперь той логики просто нет. Она осталась в прошлом. Это был слишком грубый промах, за который Россия (и Украина) сейчас жестоко расплачиваются своими экономиками. Трудно представить себе за последнее время какое-то еще индивидуальное решение, которое имело бы столь катастрофические последствия, (как решение Путина начать войну).
Мятеж Пригожина — начало конца путинской эры
— Что вы думаете о Евгении Пригожине? И что именно, на ваш взгляд, произошло в России три недели назад? Похоже, что Путин пока так и не решил, что делать с Пригожиным после этого…
Я думаю, что то, что произошло, очень существенно. Эта история ведь касается старого союзника, доверенного лица Путина. Долгое время ЧВК Вагнер была инструментом российской внешней политики – в очень путинской манере, когда кто-то действует в интересах государства, государство его всеми силами поддерживает, но делаются при этом вещи, которые государство отрицает или делает вид, что это не совсем его ответственность. Пригожин действительно играл важную роль, причем еще с 2014 года. Он руководил фабриками троллей, и так далее, поэтому… это значимая фигура. И очевидно, что он знает всех и он просто много знает. Кстати, думаю, что частично в этом сейчас и состоит проблема для Путина. А в чём в итоге было всё дело – я думаю, в том, что модель, бизнес-модель Пригожина зависела от того, что государство предоставляло ему деньги и боеприпасы. Но он же рассорился с Шойгу, министром обороны, и Герасимовым, начальником Генштаба. Так что отчасти всё закрутилось именно из-за того, что Шойгу решил подобрать «Вагнер» или другие частные военные компании под свой контроль, чтобы Министерство обороны могло их контролировать. Я думаю, что именно это послужило толчком к кризису, но дело всё же не только в этом. Пригожин ведь разработал целую стратегию — он начал критиковать военное руководство, обвиняя Шойгу и Герасимова, как военных руководителей этой войны, в неадекватности – и это, очевидно, получило большую поддержку в разных кругах. И, конечно, его самая язвительная критика была направлена на то, чтобы поставить под сомнение само обоснование этой войны в начале прошлого года, когда на Донбассе не происходило ничего исключительного, требующего срочных действий. Так что, думаю, именно это и послужило причиной «мятежа» в конце июня. Что ожидал Пригожин и замышлял ли он это просто как способ привлечь внимание Путина таким образом, чтобы он, грубо говоря, взял на мушку Шойгу и Герасимова — я не знаю. Но развязка вышла еще более запутанная. Ведь в отличие от большинства диктаторов, Путин не стал карать тех, кто затеял это преступление. У него сейчас странные отношения с Лукашенко, но в Беларусь они, похоже, ехать не собираются. То есть, может быть, в конце концов и поедут, но пока их там нет. Они сдали свое оружие, которое в любом случае досталось им от российских военных. Но наемники все еще там, и очень немногие из них пока, похоже, присоединились к регулярным силам Минобороны. И Пригожин — независимо от того, встречался ли он после этого с Путиным или нет, я к этому отношусь скорее скептически, — очевидно, что Путин теперь не знает, что с этим делать. И это говорит о его слабости. И это будет рассматриваться именно как слабость.
Между тем, в подвешенном состоянии оказались и некоторые из более удачливых генералов российской армии, в частности, Суровикин, который был автором оборонительной линии, которая заметно усложняет положение Украины на юге. А потом произошел еще один инцидент, когда другой генерал Попов публично рассорился с Герасимовым за отказ провести ротацию войск и дать им возможность восстановиться после кровопролитного боя, за что он позже был уволен. Так что я думаю, что в российской элите нет единства. Очевидно, что в ней назревает напряженность и раскол. Насколько серьезные — пока трудно сказать. Но многие люди, хорошо знающие Россию, с которыми я общался, действительно считают, что это может стать началом конца путинской эры. Я, конечно, с опаской отношусь к прогнозам, но всё это, безусловно, свидетельствует о большом напряжении.
Почему Путин не будет применять ядерное оружие
— Агентство Reuters утверждает, что во время недавнего «мятежа Вагнера», или «профсоюзного протеста», как назвал его ваш коллега Эдвард Люттвак, некоторые из наемников Вагнера направились к укрепленной российской военной базе, где хранится ядерное оружие. Поэтому мой вопрос — насколько серьезной была эта угроза, на Ваш взгляд, и в целом, насколько серьезно Вы рассматриваете ядерную угрозу в этом конфликте, в этой войне?
Я бы скептически к этому относился. То есть, я не знаю. Я думаю, достаточно того, что они были в Ростове и по сути держали в заложниках Южное командование. Если им нужна была разменная монета… я всё равно сомневаюсь, что это им было бы просто чего-то достигнуть, даже если они получили доступ к такой базе. То есть, мне это видится скорее как такой способ напомнить о себе, нежели… В принципе, вот, почему я не великий сторонник поощрять распад России, или чтобы Россия погрязла в гражданской войне — нестабильность в стране с ядерным оружием ни при каких обстоятельствах не может быть хорошей идеей.
— Работает ли до сих пор логика ядерного сдерживания, как это было во времена холодной войны (…) В начале войны было много разговоров о возможных локальных ядерных ударах – в Киеве, и даже в Берлине. И я, честно говоря, знаю людей, которые здесь успели купить костюм химзащиты. Как Вы считаете, насколько такие опасения оправданы?
Я придерживаюсь довольно последовательной точки зрения по ядерному вопросу, которая заключается в том, что ядерное оружие работает на Путина, но как сдерживающий фактор. Он с самого начала ясно дал понять, что если НАТО будет напрямую вовлечено в боевые действия бок о бок с украинцами, то это повышает риск ядерной войны. Но я не уверен, что даже если бы это произошло, он зашел бы так далеко. Очевидно, что это была бы слишком серьезная эскалация. И в любом случае, в НАТО это понимают. Кроме того, Путин пока не вторгся в соседние страны, которые поддерживают Украину. Он не пытался, например, пресечь поставки из Польши в Украину. Поэтому я думаю, что пока ядерное оружие работает так, как и следовало ожидать, то есть как фактор, сдерживающий войну и предотвращающий ее эскалацию, а не способствующий эскалации. И хотя это так, в то же время в России пытаются воспользоваться этим беспокойством Запада по поводу ядерного оружия, чтобы ограничить поддержку, оказываемую Украине. Мы видим, как бывший президент Медведев каждый раз выступает с очередной инициативой, мрачно рассуждая об Армагеддоне и тому подобном. Но я хочу сказать, что, если не принимать во внимание, насколько в трезвом состоянии он при этом находится, он просто говорит это так часто, что это уже привлекает не так много внимания. Мы видели, как Лавров, министр иностранных дел, говорил о том, что задействование истребителей F-16 будет расценено как повышение ядерной угрозы. Русские много говорят об этом, но на самом деле у них нет хороших ходов с применением ядерного оружия. Это будет связано с гораздо бОльшими рисками и создаст гораздо больше проблем для них самих, чем решит. Я думаю, что со стороны НАТО была проявлена достаточная осторожность. Но дело в том, что обязательства перед Украиной вынуждают их быть менее осторожными. Поэтому оружия у украинцев становится все больше и больше, но оно поступает в украинские войска. И хотя удары уже действительно наносились по российской территории, я думаю, они будут очень осторожны, чтобы не могло показаться, что для этого используется западное оружие, и они обещали, что это будет продолжаться. Так что ядерная угроза, безусловно, не помешала поддержке Украины, но она ведь еще не закончилась. Но одна из проблем, с которой столкнулись русские, заключается в том, что они уже так много угрожали, что эти угрозы потеряли свою остроту – потому что какие бы красные линии ни устанавливались, они уже были перейдены. И я думаю, что ровно так же это будет работать и в случае с применением F-16. Дело не дойдет до ядерной войны из-за того, что Украина получит несколько истребителей. Если бы F-16 использовались для бомбардировки Кремля — тогда, конечно, может быть. Но я не думаю, что кто-то пойдет на это.
Война в Ираке подорвала моральный авторитет Запада
— Вы были членом независимой комиссии по расследованию участия Великобритании в войне в Ираке. Российские пропагандисты и сам Владимир Путин часто указывают на те события, на те войны и говорят, что США и Великобритании было позволено совершать преступления и нарушать международное право. Почему мы — Путин и Кремль — не можем делать то же самое?
Почему мы тоже не можем быть преступниками? Я думаю.. Вы знаете, что в докладе, который мы подготовили, мы очень критически подходим к участию Великобритании в войне. Я не думаю, что это было… Я думаю, что это было сделано порядочными людьми, которые руководствовались намерениями, которые они считали благими. Это не отменяет того факта, что огромное количество людей пострадало и погибло из-за того, что эти решения были приняты. Поэтому я думаю, что тут вполне разумно критиковать Запад и признать, что это подорвало авторитет Запада, наш моральный авторитет в остальном мире. И поэтому нас, конечно, начинают обвинять в лицемерии, когда мы жалуемся на Россию. Но мне кажется, что всё это не делает действия России хоть сколько-нибудь правильными или менее ошибочными. Я изучал эти вопросы много лет. Знаете, многие войны в итоге оказываются крайне плохими затеями. И хотя можно понять, зачем вообще применяются вооруженные силы, есть масса примеров, когда это приводит к обратному результату. Поэтому я думаю, что можно сохранять в целом критическое отношение к этим вещам, признавая при этом, что в данном случае Россия — агрессор, и поддержка Западом Украины — это правильное решение для того, чтобы справиться с такого рода агрессией.
Почему Украине необходимы кассетные боеприпасы
— Одной из главных новостей прошлой недели стало решение президента Джо Байдена о поставках кассетных боеприпасов Украине. Многие осудили это решение. Эти боеприпасы запрещены международной конвенцией, хотя ни Россия, ни США, ни Украина ее не подписывали. Эти боеприпасы представляют серьезную угрозу для мирного населения, особенно для детей. В своей статье в журнале New Statesman на этой неделе вы рассказали о том, как кассетные бомбы могут быть полезны украинской армии в зонах боевых действий, но оправдывает ли цель средства в данном конкретном случае?
Конечно же, средства не должны находиться в отрыве от цели. Кассетные бомбы — это совсем не идеальный вариант. Было бы лучше, если бы Украина могла обойтись без них. Но мы должны реалистично оценивать ситуацию. Во-первых, территория Украины уже сейчас усеяна невзорвавшимися боеприпасами, в том числе минами. Есть еще одна конвенция о минах, о которой все забывают, и которая тоже ежедневно нарушается. Это норма международного права, которую нарушают русские, и Украина тоже закладывает мины. То есть, это украинская территория, и украинцы и так вынуждены справляться с рисками неразорвавшихся боеприпасов. И если будут поставляться кассетные бомбы, то эта проблема не исчезнет или будет только усугубляться, учитывая то, как ведется война. Но главная проблема сейчас заключается в том, что Украина рискует столкнуться с нехваткой боеприпасов. Сейчас ситуация с этим лучше, чем можно было себе представить, потому что удалось убедить передать груз боеприпасов и Южную Корею, чего прежде она делать не хотела. Производство боеприпасов выходит на новый уровень, в том числе и на самой Украине, но на это требуется время. Так что в этих условиях проблему пока будут решать кассетные боеприпасы. Опять же, это страшное оружие, особенно при использовании его против окопов и так далее. И в военном отношении они дают Украине возможности, которых у нее не было бы при ином ведении наземной войны (если бы они использовались против гражданского населения – но у Украины, очевидно, нет стимула это делать). Тогда мне казалось бы, что использование кассетных боеприпасов было бы преступлением с точки зрения законов вооруженных конфликтов. Но на самом деле такие преступления пока как раз относится к тому, как Россия уже применяла оружие. В конце концов, украинцы воюют, чтобы победить. Так что в целом я не думаю, что (эти боеприпасы) такие уж исключительные, учитывая то, что уже было использовано в этой войне. Это само по себе было бы основанием для их предоставления. И опять же, как я уже говорил — все варианты на войне не самые лучшие. Если это оружие… будет использовано.. конечно, это добавит проблем с тем, что маленькие бомбы еще долго будут находить в Украине после. А задача по разминированию, которая стоит перед Украиной сейчас, уже абсолютно колоссальна. Она территориально ограничена местами боевых действий, но все равно она огромна.